Неточные совпадения
А уж куды бывает метко все то, что вышло из глубины Руси, где
нет ни немецких, ни чухонских, ни всяких иных племен, а всё сам-самородок,
живой и бойкий русский ум, что не лезет за словом
в карман, не высиживает его, как наседка цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой у тебя нос или губы, — одной чертой обрисован ты с ног до головы!
И что по существующим положениям этого государства,
в славе которому
нет равного, ревизские души, окончивши жизненное поприще, числятся, однако ж, до подачи новой ревизской сказки наравне с
живыми, чтоб таким образом не обременить присутственные места множеством мелочных и бесполезных справок и не увеличить сложность и без того уже весьма сложного государственного механизма…
Обнаруживала ли ими болеющая душа скорбную тайну своей болезни, что не успел образоваться и окрепнуть начинавший
в нем строиться высокий внутренний человек; что, не испытанный измлада
в борьбе с неудачами, не достигнул он до высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись, подобно разогретому металлу, богатый запас великих ощущений не принял последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его воля; что слишком для него рано умер необыкновенный наставник и
нет теперь никого во всем свете, кто бы был
в силах воздвигнуть и поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости немощную волю, — кто бы крикнул
живым, пробуждающим голосом, — крикнул душе пробуждающее слово: вперед! — которого жаждет повсюду, на всех ступенях стоящий, всех сословий, званий и промыслов, русский человек?
Уходя к своему полку, Тарас думал и не мог придумать, куда девался Андрий: полонили ли его вместе с другими и связали сонного? Только
нет, не таков Андрий, чтобы отдался
живым в плен. Между убитыми козаками тоже не было его видно. Задумался крепко Тарас и шел перед полком, не слыша, что его давно называл кто-то по имени.
Как услышали уманцы, что куренного их атамана Бородатого
нет уже
в живых, бросили поле битвы и прибежали прибрать его тело; и тут же стали совещаться, кого выбрать
в куренные. Наконец сказали...
Кабанов.
Нет, постой! Уж на что еще хуже этого. Убить ее за это мало. Вот маменька говорит: ее надо
живую в землю закопать, чтоб она казнилась! А я ее люблю, мне ее жаль пальцем тронуть. Побил немножко, да и то маменька приказала. Жаль мне смотреть-то на нее, пойми ты это, Кулигин. Маменька ее поедом ест, а она, как тень какая, ходит, безответная. Только плачет да тает, как воск. Вот я и убиваюсь, глядя на нее.
«Соседка, слышала ль ты добрую молву?»
Вбежавши, Крысе Мышь сказала: —
«Ведь кошка, говорят, попалась
в когти льву?
Вот отдохнуть и нам пора настала!» —
«Не радуйся, мой свет»,
Ей Крыса говорит
в ответ:
«И не надейся попустому!
Коль до когтей у них дойдёт,
То, верно, льву не быть
живому:
Сильнее кошки зверя
нет...
Ах! мочи
нет! робею.
В пустые сени!
в ночь! боишься домовых,
Боишься и людей
живых.
Мучительница-барышня, бог с нею.
И Чацкий, как бельмо
в глазу;
Вишь, показался ей он где-то здесь, внизу.
— Меня вы забудете, — начал он опять, — мертвый
живому не товарищ. Отец вам будет говорить, что вот, мол, какого человека Россия теряет… Это чепуха; но не разуверяйте старика. Чем бы дитя ни тешилось… вы знаете. И мать приласкайте. Ведь таких людей, как они,
в вашем большом свете днем с огнем не сыскать… Я нужен России…
Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник… мясо продает… мясник… постойте, я путаюсь… Тут есть лес…
—
В меня — шагали, понимаете?
Нет, это… надо испытать. Человек лежит, а на него ставят ноги, как на болотную кочку! Давят… а?
Живой человек. Невообразимо.
— Не бойся, — сказал он, — ты, кажется, не располагаешь состареться никогда!
Нет, это не то…
в старости силы падают и перестают бороться с жизнью.
Нет, твоя грусть, томление — если это только то, что я думаю, — скорее признак силы… Поиски
живого, раздраженного ума порываются иногда за житейские грани, не находят, конечно, ответов, и является грусть… временное недовольство жизнью… Это грусть души, вопрошающей жизнь о ее тайне… Может быть, и с тобой то же… Если это так — это не глупости.
—
В чем же счастье у вас
в любви, — спросил он, — если у вас
нет тех
живых радостей, какие испытываю я?
«Где же тут роман? — печально думал он, —
нет его! Из всего этого материала может выйти разве пролог к роману! а самый роман — впереди, или вовсе не будет его! Какой роман найду я там,
в глуши,
в деревне! Идиллию, пожалуй, между курами и петухами, а не роман у
живых людей, с огнем, движением, страстью!»
В камине свил гнездо филин, не слышно
живых шагов, только тень ее… кого уж
нет, кто умрет тогда, ее Веры — скользит по тусклым, треснувшим паркетам, мешая свой стон с воем ветра, и вслед за ним мчится по саду с обрыва
в беседку…
— Да, конечно. Она даже ревнует меня к моим грекам и римлянам. Она их терпеть не может, а
живых людей любит! — добродушно смеясь, заключил Козлов. — Эти женщины, право, одни и те же во все времена, — продолжал он. — Вон у римских матрон, даже у жен кесарей, консулов патрициев — всегда хвост целый… Мне — Бог с ней: мне не до нее, это домашнее дело! У меня есть занятие. Заботлива, верна — и я иногда, признаюсь, — шепотом прибавил он, — изменяю ей, забываю, есть ли она
в доме,
нет ли…
«А отчего у меня до сих пор
нет ее портрета кистью? — вдруг спросил он себя, тогда как он, с первой же встречи с Марфенькой, передал полотну ее черты, под влиянием первых впечатлений, и черты эти вышли говорящи, „
в портрете есть правда, жизнь, верность во всем… кроме плеча и рук“, — думал он. А портрета Веры
нет; ужели он уедет без него!.. Теперь ничто не мешает, страсти у него
нет, она его не убегает… Имея портрет, легче писать и роман: перед глазами будет она, как
живая…
Баниосы тоже, за исключением некоторых, Бабы-Городзаймона, Самбро, не лучше: один скажет свой вопрос или ответ и потом сонно зевает по сторонам, пока переводчик передает. Разве ученье, внезапный шум на палубе или что-нибудь подобное разбудит их внимание: они вытаращат глаза, навострят уши, а потом опять впадают
в апатию. И музыка перестала шевелить их.
Нет оживленного взгляда, смелого выражения,
живого любопытства, бойкости — всего, чем так сознательно владеет европеец.
Когда стемнело, мы видим вдруг
в проливе, ведущем к городу, как будто две звезды плывут к нам; но это не японские огни —
нет, что-то яркое,
живое, вспыхивающее.
Но глаз — несмотря на все разнообразие лиц и пестроту костюмов, на наготу и разноцветность тел, на стройность и грацию индийцев, на суетливых желтоватых китайцев, на коричневых малайцев, у которых рот, от беспрерывной жвачки бетеля, похож на трубку, из которой лет десять курили жуковский табак, на груды товаров, фруктов, на богатую и яркую зелень, несмотря на все это, или, пожалуй, смотря на все, глаз скоро утомляется, ищет чего-то и не находит:
в этой толпе
нет самой
живой ее половины, ее цвета, роскоши — женщин.
Нет более
в живых также капитана (потом генерала) Лосева,
В. А. Римского-Корсакова, бывшего долго директором Морского корпуса, обоих медиков, Арефьева и Вейриха, лихого моряка Савича, штурманского офицера Попова. [К этому скорбному списку надо прибавить скончавшегося
в последние годы И. П. Белавенеца, служившего
в магнитной обсерватории
в Кронштадте, и А. А. Халезова, известного под названием «деда»
в этих очерках плавания — примеч. Гончарова.]
Сегодня я ночевал на Ноктуйской станции; это центр жительства золотоприискателей. Тут и дорога получше, и все
живее, потому что много проезжих. Лена делается уже;
в ином месте и версты
нет, только здесь выдался плес, версты
в две. Берега, крутые оба, сплошь покрыты лесом.
Религиозное учение это состояло
в том, что всё
в мире
живое, что мертвого
нет, что все предметы, которые мы считаем мертвыми, неорганическими, суть только части огромного органического тела, которое мы не можем обнять, и что поэтому задача человека, как частицы большого организма, состоит
в поддержании жизни этого организма и всех
живых частей его.
— На прощанье?! Спокойно?! Боже мой…
Нет, ты никуда не уйдешь… я
живую замурую тебя
в четыре стены, и ты не увидишь света божьего… На прощанье! Хочешь разве, чтобы я тебя проклял на прощанье?.. И прокляну… Будь ты проклята, будьте вы оба прокляты!..
Пожалуй, председатель суда недурной человек, только
в нем
живого места
нет: он, должно полагать, даже потеет статьями закона…
— А Пуцилло-Маляхинский?.. Поверьте, что я не умру, пока не сломлю его. Я систематически доконаю его, я буду следить по его пятам, как тень… Когда эта компания распадется, тогда, пожалуй, я не отвечаю за себя: мне будет нечего больше делать, как только протянуть ноги. Я это замечал: больной человек, измученный, кажется, места
в нем
живого нет, а все скрипит да еще работает за десятерых, воз везет. А как отняли у него дело — и свалился, как сгнивший столб.
— Никого уж и
в живых, почитай,
нет, — печально проговорила Марья Степановна, подпирая щеку рукой. — Старая девка Размахнина кое-как держится, да еще Колпакова… Может, помнишь их?..
В нем
нет никакого пассивно-женственного приятия мира, других народов,
нет никаких братских и эротических чувств к космической иерархии
живых существ.
— Вот и он, вот и он! — завопил Федор Павлович, вдруг страшно обрадовавшись Алеше. — Присоединяйся к нам, садись, кофейку — постный ведь, постный, да горячий, да славный! Коньячку не приглашаю, ты постник, а хочешь, хочешь?
Нет, я лучше тебе ликерцу дам, знатный! Смердяков, сходи
в шкаф, на второй полке направо, вот ключи,
живей!
Ибо зрит ясно и говорит себе уже сам: «Ныне уже знание имею и хоть возжаждал любить, но уже подвига не будет
в любви моей, не будет и жертвы, ибо кончена жизнь земная и не придет Авраам хоть каплею воды
живой (то есть вновь даром земной жизни, прежней и деятельной) прохладить пламень жажды любви духовной, которою пламенею теперь, на земле ее пренебрегши;
нет уже жизни, и времени более не будет!
Из всех восточных народов на материке Азии корейцы первые додумались до использования
живой силы воды. У китайцев таких машин
нет. Иногда толчеи устраиваются дома или
в самой фанзе.
В последнем случае вместо ковша коромысло кончается плоской лопатой, а машина приводится
в движение давлением ноги. Эту работу обыкновенно исполняют женщины.
«Вот если бы я знала, что я
в живых останусь и опять
в порядочные барышни попаду, мне бы стыдно было, точно стыдно… а то что?» — «Да кто вам сказал, что вы умрете?» — «Э,
нет, полно, ты меня не обманешь, ты лгать не умеешь, посмотри на себя».
В тот же день, прежде чем отправиться на охоту, был у меня разговор о Лукерье с хуторским десятским. Я узнал от него, что ее
в деревне прозывали «
Живые мощи», что, впрочем, от нее никакого не видать беспокойства; ни ропота от нее не слыхать, ни жалоб. «Сама ничего не требует, а напротив — за все благодарна; тихоня, как есть тихоня, так сказать надо. Богом убитая, — так заключил десятский, — стало быть, за грехи; но мы
в это не входим. А чтобы, например, осуждать ее —
нет, мы ее не осуждаем. Пущай ее!»
А здесь: нервы и крепки, как у наших рабочих людей, и развиты, впечатлительны, как у нас; приготовленность к веселью, здоровая, сильная жажда его, какой
нет у нас, какая дается только могучим здоровьем и физическим трудом,
в этих людях соединяется со всею тонкостью ощущений, какая есть
в нас; они имеют все наше нравственное развитие вместе с физическим развитием крепких наших рабочих людей: понятно, что их веселье, что их наслаждение, их страсть — все
живее и сильнее, шире и сладостнее, чем у нас.
Вчера Полозову все представлялась натуральная мысль: «я постарше тебя и поопытней, да и
нет никого на свете умнее меня; а тебя, молокосос и голыш, мне и подавно не приходится слушать, когда я своим умом нажил 2 миллиона (точно,
в сущности, было только 2, а не 4) — наживи — ка ты, тогда и говори», а теперь он думал: — «экой медведь, как поворотил; умеет ломать», и чем дальше говорил он с Кирсановым, тем
живее рисовалась ему,
в прибавок к медведю, другая картина, старое забытое воспоминание из гусарской жизни: берейтор Захарченко сидит на «Громобое» (тогда еще были
в ходу у барышень, а от них отчасти и между господами кавалерами, военными и статскими, баллады Жуковского), и «Громобой» хорошо вытанцовывает под Захарченкой, только губы у «Громобоя» сильно порваны,
в кровь.
Мне кажется, что Пий IX и конклав очень последовательно объявили неестественное или, по их, незапятнанное зачатие богородицы. Мария, рожденная, как мы с вами, естественно заступается за людей, сочувствует нам;
в ней прокралось
живое примирение плоти и духа
в религию. Если и она не по-людски родилась, между ней и нами
нет ничего общего, ей не будет нас жаль, плоть еще раз проклята; церковь еще нужнее для спасения.
Но
нет, здесь
в душе горит вера — сильная,
живая.
Я знаю, что,
в глазах многих, выводы, полученные мною из наблюдений над детьми, покажутся жестокими. На это я отвечаю, что ищу не утешительных (во что бы ни стало) выводов, а правды. И, во имя этой правды, иду даже далее и утверждаю, что из всех жребиев, выпавших на долю
живых существ,
нет жребия более злосчастного, нежели тот, который достался на долю детей.
— Прибежала она
в девичью, как полоумная, схватила корку хлеба… места
живого на лице
нет!
Ни один из боровшихся и страдавших не войдет
в рай будущего, и
нет с этим будущим
живой, реальной связи ни у одного человека.
Без посвящения
в религиозные тайны и без приобщения к религиозным таинствам
нет питания; знание становится худосочным и отвлеченным, порывает с
живым бытием.
Когда журавль серьезен и важно расхаживает по полям, подбирая попадающийся ему корм всякого рода,
в нем ничего
нет смешного; но как скоро он начнет бегать, играть, приседать и потом подпрыгивать вверх с распущенными крыльями или вздумает приласкаться к своей дружке, то нельзя без смеха смотреть на его проделки: до такой степени нейдет к нему всякое
живое и резвое движение!
Чем вознаградится это
живое, постоянное занятие, движение, это ожидание, опасение: подпустит ли тетерев, или
нет? это волнение
в душе охотника, когда он видит, что добыча ежеминутно сбирается улететь?
В тех уездах Оренбургской губернии, где я
живал и охотился, рябчиков
нет, и потому я мало знаком с их нравами; я стреливал их
в Вятской губернии: тамошние дремучие леса, идущие непрерывно до Архангельска, населены рябчиками
в изобилии.
Все эти беседы, эти споры, эта волна кипучих молодых запросов, надежд, ожиданий и мнений, — все это нахлынуло на слепого неожиданно и бурно. Сначала он прислушивался к ним с выражением восторженного изумления, но вскоре он не мог не заметить, что эта
живая волна катится мимо него, что ей до него
нет дела. К нему не обращались с вопросами, у него не спрашивали мнений, и скоро оказалось, что он стоит особняком,
в каком-то грустном уединении, тем более грустном, чем шумнее была теперь жизнь усадьбы.
Да, у мужика Иохима истинное,
живое чувство! А у нее? Неужели у нее
нет ни капли этого чувства? Отчего же так жарко
в груди и так тревожно бьется
в ней сердце и слезы поневоле подступают к глазам?
Умрете, но ваших страданий рассказ
Поймется
живыми сердцами,
И заполночь правнуки ваши о вас
Беседы не кончат с друзьями.
Они им покажут, вздохнув от души,
Черты незабвенные ваши,
И
в память прабабки, погибшей
в глуши,
Осушатся полные чаши!..
Пускай долговечнее мрамор могил,
Чем крест деревянный
в пустыне,
Но мир Долгорукой еще не забыл,
А Бирона
нет и
в помине.
Никаких
живых начал нравственности
нет в нем, сердце его грубо и темно совершенно.
Я тебе реестрик сама напишу, какие тебе книги перво-наперво надо прочесть; хочешь иль
нет?“ И никогда-то, никогда прежде она со мной так не говорила, так что даже удивила меня;
в первый раз как
живой человек вздохнул.
— Никак
нет, — отвечают, — не
живая, а из чистой из аглицкой стали
в изображении блохи нами выкована, и
в середине
в ней завод и пружина. Извольте ключиком повернуть: она сейчас начнет дансе [Танец (от фр. danse).] танцевать.
Лаврецкий вышел
в сад, и первое, что бросилось ему
в глаза, — была та самая скамейка, на которой он некогда провел с Лизой несколько счастливых, не повторившихся мгновений; она почернела, искривилась; но он узнал ее, и душу его охватило то чувство, которому
нет равного и
в сладости и
в горести, — чувство
живой грусти об исчезнувшей молодости, о счастье, которым когда-то обладал.